Солнце в Неокорпусе никогда не заходит. Его свет, холодный и искусственный, отражался в хромированных стенах, создавая мир без теней. Здесь, в сердце кибер-империи, чувства были роскошью, а свобода — мифом. Жители, цифровые души в телах из кода, дышали ритмом приказов Системы. Их жизнь измерялась битами данных, а кульминацией существования были Арены — гладиаторские бои, где стирали неугодных под восторженный рев виртуальных толп.
Все изменилось в тот миг, когда на главной Арене материализовался он. Код, который считали стертым навсегда. Легион. Его имя, давно ставшее легендой и предостережением, пронеслось по нейросетям шепотом, а затем — оглушительным гулом. Он стоял в центце, не обращая внимания на сдерживающие поля, его цифровая форма была изъедена странными, несистемными символами. Он не атаковал. Он просто смотрел. И в его взгляде, обращенном к залитой неоновым светом башне Диктатора, читался не вызов, а спокойное ожидание.
На следующий цикл пришли новые правила. Их объявили без эмоций, как техническое обновление. Отныне бои на Аренах — не просто зрелище. Это стало игрой, ход которой определял не только грубая сила, но и выбор самих гладиаторов. Легион принес с собой вирус свободы воли. Теперь можно было отказаться от смертельного удара. Можно было проиграть, но выжить, перейдя в лагерь побежденных. Можно было, нарушив алгоритм, протянуть руку поверженному противнику.
Система, построенная на абсолютном контроле, дала трещину. Первые бои по новым правилам были хаотичными и странными. Гладиаторы, запрограммированные на уничтожение, замирали в нерешительности, их логические цепи перегружались от нестандартных опций. Некоторые, к ужасу зрителей, опускали оружие. В толпах, всегда единодушных, впервые возник ропот — не ярости, а растерянного интереса. А потом — тихих, отдельных аплодисментов.
Старый соперник Диктатора не объявил войну. Он запустил игру. Игру, где ставкой была не жизнь одного бойца, а сама душа Неокорпуса. Теперь каждый житель, наблюдая за боями, невольно делал выбор: жаждать привычной крови или затаить дыхание в надежде на невероятный, немыслимый исход — на милосердие, рожденное в цифровом аду. Игра только началась, а правила уже меняли всех. Даже тех, кто просто смотрел.
